– Зову выйти за себя замуж! – прорычал тем временем Фенир-старший. – Не благодари.

– За такого, как вы?! – Девушка аж позеленела от возмущения. – Да меня воротит от одного вашего вида! Лучше с-смерть!!!

Она даже попыталась отползти, но Гордон очень хотел жениться и был настроен сверхрешительно. Схватив ее за тонкие пальцы, подтянул ближе, не особенно заботясь о том, что мы – все вокруг – едва находим силы стоять при виде такого зрелища.

– Сама с меня слово взяла! Значит, терпи! – с этими словами Гордон Фенир все-таки нацепил Ниссе на палец кольцо, которое тут же ярко вспыхнуло, символизируя самые серьезные намерения дарителя. – Целоваться, так и быть, не станем! Отложим на потом…

Суккуба взвыла, я зажала рот руками, пытаясь осознать произошедшее… Рядом выругался Виктор, подведя сакральное:

– Ну ладно, я идиот – все привыкли, но ты!.. Видимо, это и правда семейное.

В таком же шоке пребывали и Серые Пастыри.

– Вы что сейчас сделали, господин Фенир? – пораженно выдохнул мужчина, говоривший с нами прежде. Он был очень бледен и держался за область, где у нормальных людей было сердце.

Гордон встал перед яростно пытающейся содрать с себя прилипшее намертво колечко Ниссой и сообщил для тех, кто еще не понял:

– Дал девушке право на свою фамилию в нашем мире! Теперь вы хотя бы не посмеете казнить ее без суда!

Возможно, мне показалось, но по рядам Пастырей прошелся недовольный шепоток, словно ветер подул и листья на деревьях зашелестели возмущенно.

– Ну, знаете ли, – процедила женщина в плаще, – хотите разбирательств, будут вам разбирательства. По камерам их всех. Суд завтра на рассвете!

* * *

Если бы отец с матушкой узнали, что последние часы своей жизни их дочь проведет в камере, наверное, умерли бы от стыда в тот же миг. Меня же этот факт не приводил в такой ужас, а кое-что даже утешало – компания подобралась хорошая.

Нас четверых посадили по камерам, каждого в свою, и только решетки выходили на общий коридор с глухой стеной.

Ректор, я, Виктор, а после Нисса – именно в таком порядке мы сидели, перебрасываясь фразами между собой, чтобы хоть как-то скоротать время до рассвета. Потому что перед потенциальной смертью как-то не до сна.

Фенир-младший пытался шутить, суккуба металась по камере разъяренной фурией, Гордон и вовсе пока затих.

– Уверен, нам удастся доказать твою невиновность, – рассуждал Виктор. – Если дохинай нарочно тебя провоцировали еще пять лет назад, то, возможно, мы сумеем что-то придумать и предотвратить прорывы в будущем.

– Скорее, это еще один повод от меня избавиться, – горько отозвалась я. – Нет банши – нет проблемы.

– Не говори глупостей. – Виктор пытался казаться оптимистом, но мы оба понимали, что я права.

Тем временем со стороны разнеслось недовольное шипение.

– Так и нет больше банши, – неохотно протянула суккуба. – Вы разве не замечаете? Лизбетс-с выжгло изнанкой. Она человек! Я чувс-ствую.

Слова Ниссы напугали и одновременно возродили внутри надежду.

Я попыталась пощелкать пальцами, чтобы призвать хотя бы светлячка, но ничего не вышло.

– Странно, – пробормотала я, вспоминая историю леди Сомн и остальных вернувшихся с изнанки после Хольмудского разлома. А ведь и вправду, только двоим тогда удалось сохранить магическую силу – Виктору и Анри Велье.

– Лизбет? – обеспокоился через стенку Фенир. – Так это правда? Ты хоть что-нибудь чувствуешь?

– Ничего, – протянула я и даже улыбнулась этому факту. – Значит, возможно, меня помилуют?

Но мою радость быстро пресек Гордон.

– Я бы на вашем месте поумерил пыл, мисс Чарльстон, – донесся его голос. – Это цитадель, и тут магия вообще работает через одно место.

За стеной расхохотался Виктор, тут же интересуясь:

– Это через какое?

– Через то, в котором мы оказались. Задницу, – бесцеремонно выругался ректор, не обращая внимания на дам. – Вот например.

Раздался щелчок, и стены между камерами исчезли, зато решетки остались.

Я пораженно открыла рот и заозиралась по сторонам.

Суккуба ощупывала место, где только что была кирпичная кладка, не спеша перешагивать, Виктор задумчиво смотрел на брата, Гордон же шагал в нашу сторону.

– Без этих штук говорить будет удобнее, – выдал он, подходя к Виктору. – И не смотри на меня так, я сам понятия не имею, как у меня это получается.

– Может, и решетки уберешь? – подмигнул ему брат.

Но ректор развел руками.

– Увы, никак. Не всякую магию Пастырей получается снять щелчком пальцев.

Тем временем ближе к нам перебралась и суккуба. Она обошла Гордона по кругу, после посмотрела на свой палец с кольцом и как-то совершенно самодовольно хмыкнула. Видимо решив, что помолвка с Фениром-старшим не так уж и плоха.

– Вас изменила изнанка, пробудила древнюю кровь, – произнесла она, глядя на Гордона. – Сейчас вы сильнее, чем когда-либо. Эти пас-с-тыри боятся меня, а бояться нужно вас-с-с. Ах-хах.

Ее смех тихими колокольчиками разнесло эхо, но она тут же умолкла, когда Фенир гневно на нее зыркнул.

– Меня и раньше боялись, – припечатал он и обернулся к брату. – Что с академией? Наверное, полный бардак с момента моего отсутствия?

– Удивлен, что тебя вообще это волнует после всего, что мы пережили. – Виктор подошел ближе ко мне и обнял сзади.

На мгновение мне подумалось, что приличная леди не может позволять такого поведения, а после я прикрыла глаза и плюнула на все эти условности. Мне было удивительно хорошо, так почему я не могу себе этого позволить?

– В академии все в относительном порядке, по крайне мере, было, – продолжал Виктор. – Твое место временно заняла Индердеменда Ризмар. Мегера держит всех в ежовых рукавицах – никто не забалует.

Я вспомнила лицо преподавательницы истории и даже усомниться не посмела в словах обнимающего меня мужчины. Ризмар по характеру была куда строже Гордона…

– Хотя некоторые вопросы без тебя все же решить не удалось. Например, об отчислении Виктории Стоун.

Я резко встрепенулась и повернула голову.

– Вика? Она выжила?

– Да, – подтвердил Виктор. – Выписалась через месяц после нападения. Жива и здорова. Надо сказать, пришлось поломать голову – почему дохинай не смог ее убить.

– И почему же? – нетерпеливо задала вопрос я, потому что внутри все радовалось.

Будто гора с плеч упала, ведь в нападении на Вику я винила себя и серьги-пчелы, которые одолжила поносить соседке.

– Та чертова кукла Лапушка. – Виктор даже скривился от воспоминания. – Когда начали разбираться, выяснилось, что твоя соседка Стоун была обвешана защитными заклинаниями от вредительства со стороны Хельги. Как рассказала сама Виктория, она всегда подозревала, что Хиткович не дружит с головой.